От радости, не сговариваясь, пока она тонула своим острым волевым, а здесь сильно задрожавшим подбородком в меховом воротнике тренера Этери Тутберидзе, мы начали именовать ее "Наша зайка" и держать пари: «Заплачет либо нет?».
В очах сверкнуло что-то, схожее на слезы, но издали можно было и ошибиться, а "Зайка" успела приучить: она может проклинать себя за промахи, на чем свет стоит, как это было совершенно не так давно, в Москве, но рыдать она не станет, не дождетесь.
- Рыдала? - 1-ый вопросец Этери Тутберидзе.
- Да, - улыбнувшись, выдала ученицу Этери Георгиевна. - Так, как еще ни разу в жизни. Здесь же смутилась, удрала, чтоб никто не лицезрел ее слез, хотя мы все уверяли, что это не постыдно. Юлю необходимо осознать, когда-то, малеханькой, она привыкла к победам, но у нас выдался таковой непростой год… Я ее маму попросила официально пойти ко мне в ассистенты, так что Юлина мать мой ассистент, мы ее оформили по всем правилам. Без нее я бы не совладала. Нам необходимо чрезвычайно пристально смотреть за питанием, и мать Юли постоянно рядом, ежели необходимо - идет в магазин, покупает что-то особое.
- У Юли аллергия?
- Нет, просто каждые 100 граммов на счету.
- Она хоть сообразила, что сейчас вышло?
- Да что они понимают… Лет через 10, быть может, усвоют, какими они на данный момент были счастливыми…
- Я на данный момент упаду и усну, прямо не сходя с этого места, - это уже Юля, и слез в очах уже нет. Стерла их, упрятала кое-где в скрытом уголке закулисья. - Больше всего я счастлива от того, что смогла прокатать такую програмку, какую и на тренировках не катала. 100, нет, двухсотпроцентная сложность… Я произнесла для себя: «Ты сможешь!». Поэтому что… Мне нужна была лишь победа. Я шла на лед и задумывалась: «Если уж с таковой програмкой меня на 1-ое место не поставят, то я не знаю, с какой еще… Труднее уже нереально ничего придумать!