- Дамы и господа, встречайте президента организационного комитета Олимпийских игр в Сочи Дмитрия Чернышенко и президента Интернационального олимпийского комитета, олимпийского чемпиона 1976 года по фехтованию Томаса Баха, - три раза - по-французски, по-английски и, в конце концов, по-русски - прогремели объявления под сводами «Фишта» в тот момент, когда я возник на арене.
Юный парнишка-волонтер гнусавым голосом принялся однообразно зачитывать текст выступления главы оргкомитета, который тому предстоит произнести на весь мир вечерком последующей пятницы. Исходя из убеждений акустических возможностей арены речь эта, даже в таком достаточно будничном выполнении, прозвучала впечатляюще.
Не возьмусь утверждать, что этот вариант спича Дмитрия Чернышенко - заключительный, но когда его возьмется исполнять тот, для кого он был написан, прозвучит это куда наиболее монументально. Не поверить Чернышенко в том, что спорт «несет в для себя правдивость», что Игры «вдохновляют новейшие поколения», что самая длинноватая в истории зимних Олимпиад эстафета олимпийского огня зажгла «сердца 143 миллионов россиян» и что, в конце концов, его «переполняет чувство гордости», будет тяжело.
Человек с ручкой и блокнотом на трибунах «Фишта» пока что смотрится достаточно экзотично, потому спецкор «СЭ» в какой-то момент был должен привлечь чье-либо внимание. 10 минут спустя вежливый сторож попросил меня с трибун, и я театрально удалился под звуки «Лебединого озера» Чайковского, представить без которого церемонию открытия российской Олимпиады было бы нереально даже с учетом наибольшей засекреченности, сопровождающей подготовку к церемонии.
Снутри «Фишта» жизнь бьет ключом. Инсталлируются электронные табло и флагштоки, под своды арены равномерно поднимают флаги стран-участниц. Кое-где внизу маршируют в слегка марсианских костюмчиках будущие участники церемонии. Рабочие натирают кресла.
Изнутри 40-тысячная арена смотрится очень компактно. Олимпиада в Сочи, невзирая на температурные рекорды, все таки не летняя, где стадионы оборудуют легкоатлетическими дорожками, автоматом отодвигающими зрителя еще на хороших полсотни метров. В «Фиште» видимость обязана быть неплохой у всех, а уж владельцы билетов в 1-ые ряды и совсем будут посиживать в считаных метрах от полотна.
В Олимпийском парке в эти часы пахнет свежайшим асфальтом, а на очах изумленных зрителей (пока немногочисленных) рабочие тестируют олимпийскую чашу, где будет гореть огонь Игр. Потухнуть (как это случалось с факелами, участвовавшими в эстафете олимпийского огня) чаша не может, она такового права лишена, потому в эти дни загружена очень.
В парке по-прежнему живут грузовики и пазики, но их количество по сопоставлению с предшествующим годом сократилось, наверняка, в 10-ки раз. Повсюду бродят группки волонтеров, фотографирующихся на фоне установки с пятью олимпийскими кольцами. Пройти минуя нее, не вытащив фотоаппарата, будет трудно и нам с вами, но будьте аккуратны: ее железная база, стоит зарядить даже самому небольшому дождику, становится небезопасно скользкой.
Сочинский Олимпийский парк пока, пожалуй, наилучший из числа тех, что спецкор «СЭ» лицезрел своими очами - в Пекине-2008 и Лондоне-2012. Крайний был, на самом деле, вписан в городской район Стратфорд, обойти который пешком было делом затейливым и даже бессмысленным. Парк в Сочи поближе к пекинскому варианту, но он существенно компактнее, хотя спортивных арен тут не меньше. Компактность, правда, автоматом не значит уютность. Да и в этом вопросце ясность наступит чрезвычайно скоро.